Установка памятника
П. А. Столыпину в Москве
Фото: ИТАР-ТАСС
возложили цветы к памятнику
Петру Столыпину. 27.12.2012 года.
по материалам сайта "Правительство России"
На сооружение памятника П.А. Столыпину в Москве собрано пожертвований 1095 на сумму 27 586 639.14 руб.
Видео
Комиссия сенатора Трусевича М.И. / З.И. Перегудова
КОМИССИЯ СЕНАТОРА ТРУСЕВИЧА М.И. по расследованию действий Киевского охранного отделения и расследованию деятельности должностных лиц, принимавших участие в осуществлении охраны во время пребывания императора в Киеве. (9 сентября 1911 г. – 11 февраля 1912 г.) По Всеподданнейшему докладу председателя совета министров Коковцева В.Н. 7 сентября 1911 г. последовали «Высочайшие повеления» сенатору, тайному советнику М.И. Трусевичу «провести широкое и всестороннее расследование действий Киевского охранного отделения» в связи с гибелью премьер-министра П.А. Столыпина. Основной вопрос, который должен был выяснить Трусевич был вопрос о том, каким образом бывший секретный сотрудник, вопреки всем предписаниям и инструкциям, смог получить допуск в театр, причем от самих же руководителей охраны. Нужно было также выяснить и причины, по которым Богров был вообще привлечен к проведению охранных мероприятий. Согласно показаниям Кулябко, это было сделано потому, что именно Богров предупредил о готовящемся покушении и именно его участие могло способствовать обнаружению террористов. Проверка Трусевичем деятельности охранки вылилась в более широкое расследование, которое вскрыло серьезные недостатки в деятельности Киевской охранки, нарушение основных инструкций в работе с секретной агентурой, слабость самого начальника Киевского охранного отделения Н.Н.Кулябко, нарушение им финансовой дисциплины. Были сняты показания с многих служащих Киевского охранного отделения. По мере проверки работы отделения и его начальника Кулябко увеличивалось число вопросов, которые необходимо было выяснить, расширялся круг лиц, с которых необходимо было снять показания. В связи с этим через несколько дней (17 сентября и 4 октября) были изданы новые Указы, согласно которым Трусевичу предписывалось «войти в рассмотрение деятельности всех должностных лиц, принимавших участие в осуществлении охраны во время пребывания его императорского величества в городе Киеве». Трусевичу были даны широкие полномочия. Он мог требовать от всех правительственных ведомств и должностных лиц судебных учреждений, жандармских управления, охранных отделений, кредитных установлений всю необходимую документацию, касающуюся расследования; требовать явки для дачи личных объяснений и показаний как должностных лиц всех ведомств, так и частных лиц. В случае необходимости усилить личный состав чинов, командированных в распоряжение Трусевича, он мог «привлекать к участию в производимом расследовании лиц, состоящих на службе, по соглашению с их непосредственным начальством». Воспользовавшись этим, он таким образом, создал Комиссию для совместной работы по проведению необходимого расследования.
Расследование сенатора Трусевича велось по широкому кругу вопросов: выяснение действий лиц, причастных к охранным мероприятиям в Киеве в сентябре 1911 г.; их конкретная роль в это время и их деловые качества, дополнительные меры, принятые ими в связи с поступавшими сведениями о возможности террористического акта против министров П.А. Столыпина и Л.А. Кассо, выполнение ими нормативных документов, существовавших по этому вопросу и вновь выработанных; выяснение роли Богрова как секретного сотрудника и ценности и полноты сообщаемых им сведений и прецедентов использования секретных сотрудников в качестве наблюдательных агентов; выяснение мер охраны, принятых в отношении П.А.Столыпина.
Особенно тщательно проверялась деятельность Киевского охранного отделения и его начальника Н.Н.Кулябко; рассматривалась финансовая документация, связанная с секретной агентурой, постановке секретной агентуры, укомплектованность штатов. Проверялись действия местной полиции, Охранного отделения, дворцовой полиции, командированных представителей жандармского дивизиона, филеров Центрального филерского отряда и местных властей, - генерал-губернатора, полицмейстера, городского головы, зав. Регистрационного бюро и Бюро по выдаче билетов в места царского посещения в Киеве.
Трусевичем был привлечен большой инструктивный материал, изданный до 1 сентября 1911 г. Всего Комиссией было проведено 350 допросов: непосредственно свидетелей событий, администрации Киева, сотрудников Киевского охранного отделения и ГЖУ, служащих в доме Богрова, руководителей Департамента полиции. Интересны показания лиц, связанных со службой со Столыпиным В.Е. Есаулова, а также лиц, много лет состоявших в охране Столыпина К.К. Дексбаха и Р.Ю. Пиранги, не взятых по неизвестным причинам на этот раз в Киев.
В результате расследования Комиссии Трусевича выяснилось, что, исходя из публикаций в газете о готовящемся покушении на Столыпина, 25 августа 1911 г. Департаментом полиции в Киевское охранное отделение была послана телеграмма, в заключительной части которой указывалось о необходимости принять усиленные меры наблюдения и охраны его превосходительства и других высокопоставленных лиц…» Кроме того о готовящемся теракте поступили сведения н-ку Киевского охранного отделения от его бывшего сотрудника Д.Г. Богрова в присутствии заведующего дворцовой агентурой А.И. Спиридовича, вице-директора Департамента полиции М.Н. Веригина. Несмотря на поступившие сигналы, киевские и прибывшие столичные власти, непосредственно отвечавшие за охрану киевских торжеств, практически не приняли никаких дополнительных мер охраны. Не были сообщены эти сведения нижестоящим служащим, чтобы они усилили бдительность. С определенной проволочкой сведения были сообщены П.А. Столыпину и местному генерал-губернатору Ф.Ф. Трепову. Примечательно, что в марте 1910 г. самим Курловым были утверждены «Общие положения по охране высокопоставленных лиц» и эти положения касались прежде всего охраны главы правительства, министра внутренних дел. В первом пункте положения указывалось: «Охрана г(осподина) председателя Совета Министров, Министра внутренних дел, директора Департамента полиции и других высокопоставленных лиц возлагается на начальника охранной команды С. Петербургского охранного отделения, назначаемого по выбору начальника сего отделения и действующего под непосредственным его наблюдением и ответственностью».
Судя по этому положению, в Киеве Столыпина должны были охранять агенты охранной команды Петербургского охранного отделения, которые его сопровождали при выездах из столицы, и которые в дни киевских торжеств были в Киеве, а также и местная охрана. Однако, как широко была известна эта инструкция ? Интересно отметить, что начальник Петербургского охранного отделения в августе 1910 г. сообщал в Департамент полиции «Никаких правил о мерах охраны высокопоставленных лиц до сего времени не имеется, действующая же поныне Инструкция о порядке службы Охранной агентуры ( имеется в виду Инструкция 1887 г . – авт. ) во многом устарела и на практике дополняется новыми нерегламентированными правилами службы».
Киевское охранное отделение не считало для себя необходимым организовать охрану премьер-министра, устранен от этого был местный генерал-губернатор Трепов. 21 сентября 1911 г. он писал Трусевичу, что в сложившейся ситуации в области охраны имело место определенное игнорирование его Курловым. «Организация охраны как его Величества, так и статс-секретаря Столыпина для меня оставалась тайной… - сообщал он, - что касается меня, то мне не было отпущено никаких средств по случаю августовских торжеств, кроме 8.000 рублей на приобретение казенного автомобиля, совершенно необходимого при частных разъездах по краю. Отпущенной суммы, однако, не хватило и мне пришлось добавить около 1000 руб. из экстраординарного кредита».
На Курлова и местные и приезжие с ним чиновники смотрели как на главное лицо, осуществлявшее охрану в Киеве, кроме, конечно, дворцового коменданта Дедюлина. Здесь было все не очень просто. Полковник Спиридович, который отвечал за наружную охрану и охрану царской семьи и был как бы координатором отношений между Курловым и Дедюлиным порой играл ключевую роль. В то же время один из чиновников, отвечавший за охрану театра В.В.Макаров, в своих показаниях (6 октября 1911 г.) сказал: «Охрана министров вообще и статс-секретаря Столыпина в частности лежала на обязанности охранного отделения».
В данной связи представляет интерес рапорт Киевского полицмейстера от 14 сентября 1911 г. на имя Киевского губернатора: «…для охраны генерал-губернаторского дома во время пребывания в нем его высокопревосходительства Председателя Совета министров во время августовских торжеств, учреждено было дежурство двух околоточных надзирателей внутри подъезда. К имеющемуся постоянному посту из одного городового у подъезда по Институтской улице добавлен один околоточный надзиратель и по Левашевской улице, установлен один пост городового. Что касается охраны дома генерал-губернатора со стороны сада, то таковая была принята на себя охранным отделением.
Кроме охраны со стороны наружной полиции, наружная и внутренняя охрана генерал-губернаторского дома была возложена на чинов личной охраны председателя Совета Министров, прибывших одновременно с ним».(подч. авт.)
Кто же из личной охраны прибыл со Столыпиным? Таковых не было.
Столыпин взял с собой секретаря Граве, которого не было в театре, и адъютанта Есаулова, который не исполнял охранных функций (по словам самого же Столыпина). Однако, именно Есаулова впоследствии пытался обвинить Курлов, считая, что он должен был быть рядом со Столыпиным и охранять его. Как мы знаем из показаний Есаулова, он с большим трудом получил даже не билет, а приглашение в театр и был посажен достаточно далеко от премьера. При всем том в вопросах службы наружного наблюдения в Киеве не было скоординированного руководства. Здесь вмешивалась местная полиция, жандармерия, не была организована народная дружина, за которую отвечал Кулябко. Последний пытался везде поспеть, метался по городу, не принимая никаких действенных, серьезных мер, надеясь на своих советчиков Спиридовича и Веригина, занимался также наружной охраной дома, где остановился премьер. Что касается личной охраны, то он на допросе сообщает, что не получал никаких распоряжений со стороны Курлова. Так на допросе 13 октября 1911 г. он показал: «Никаких инструкций по охране Столыпина я от Курлова не получал, только в последний день он велел нанять для Столыпина и Кассо автомобили и возить их не по маршрутам».
Как пояснил на допросе 30 сентября К.К.Дексбах, отвечавший за охрану Столыпина и его семьи, он «был при Столыпине бессменно в течение пяти слишком лет... осуществлял общее наблюдение за составом людей, входивших в личную охрану. Сопровождал Столыпина при торжественных поездках, частных и его прогулках, составлял маршруты поездок, указывал охране выбор способа передвижения дороги при этом всегда сопровождал покойного сам в том же экипаже, яхте, катере, автомобиле… я всегда стремился быть в непосредственной от него близости… при еженедельных поездках с докладом к его величеству в Царское Село или Петергоф, я находился без отлучки около председателя совета министров… я расставался с ним только в тот момент, когда тот приглашался в кабинет императора и дожидался все время во дворце выхода Столыпина по окончании доклада.. Во время обедов и завтраков приглашался также и на них, садился обыкновенно с господами офицерами собственного его императорского величества конвоя, все время следя за моментом, когда министр пожелает возвращаться домой».
В последние два года, как отмечал Дексбах, в ряд дальних поездок вместо него и его команды по распоряжению Курлова назначались другие офицеры корпуса жандармов. Но что же касается поездки в Киев, то судя по показаниям адъютанта премьера Есаулова, никакая личная охрана Столыпина не сопровождала. В соответствии с упомянутым распоряжением команду охранников формировал Курлов. Как сообщал Курлов в одном из своих показаний, после доклада Кулябко о новых сведениях от Богрова о приезде террористов, утром 1 сентября: «я отправился к статс-секретарю Столыпину и доложил ему все то, что узнал от Кулябко., обратясь к нему с просьбой пользоваться в дальнейших его поездках мотором, а не открытым экипажем и по новым маршрутам окружным путем… Разговор об этом не имел характера перемены установленного для него ранее маршрута, а вытекал из того, что во время пребывания государя императора в Киеве статс-секретарь Столыпин не ездил за экипажем его величества с министром Двора, как это было установлено при прежних высочайших поездках, например в Полтаву и Ригу. Прежде и я следовал в ближайшем экипаже с Дворцовым комендантом ; в Киеве же генерал- адъютант Дедюлин находился в одном экипаже с бароном Фредериксом, а я ездил в моторе в конце кортежа. В силу чего сделаны были эти изменения в порядке следования статс – секретаря Столыпина и моем-мне неизвестно». Таков был ответ тов. министра, стоявшего во главе охраны.
«…Сам Столыпин, - (по словам Трепова) – тоже был недоволен принятыми в отношении его мерами охраны и говорил, что при таких мерах совершенно нельзя быть гарантированным от всевозможных покушений.
Этот разговор Столыпина с Треповым был вызван полученным кем-то из них, кажется самим Столыпиным, открытки с изображением взрывающейся бомбы и с…. надписью… «и все-таки это случится…»
Заканчивая работу над своим докладом, Трусевич систематизировал ответы Кулябко на заданные вопросы и пришел к выводу, что практически ничего не было сделано для охраны Кассо, Столыпина за период с 26 августа, когда были получены тревожные сведения от Богрова, до 31 августа до второй встречи с Богровым. Это были дни какого- то выжидания, не было попыток новых встреч с Богровым, не было установлено наблюдение ни за Богровым , ни за его квартирой. Все действия Кулябко, по мнению Трусевича, можно было назвать «преступной халатностью». Несмотря на все циркуляры Департамента полиции по поводу секретной агентуры со строгим запретом присутствовать ей в местах высочайших проездов, Кулябко и компания игнорировали это положение. На допросе во время суда над Богровым Кулябко сказал, что не знает таких циркуляров, запрещающих использование секретной агентуры в период высочайших приездов. Впоследствии, очевидно, поняв свой промах , уже на допросах в Комиссии Трусевича Кулябко исправился и ответил: «Хотя циркуляры и говорят о недопустимости безграничного доверия к секретным сотрудникам и ссылаются на гибель полковника С.Г. Карпова, но я считаю, что без доверия к сотруднику , работать нельзя. Циркуляры эти, правда не вспоминал во время Киевских торжеств и считал, что раз на лицо имеется товарищ министра внутренних дел, заведующий полицией и вице- директор Департамента, то эти лица, зная все обстоятельства дела, могли давать мне указания, что нужно делать, а что нельзя делать и, если я их не получал, то и циркуляров не нарушал». В своих показаниях Кулябко путается. В начале он говорит, что Курлов знал о присутствии Богрова в театре, затем отказывается от своих показаний. В своих показаниях Курлов отрицает, что его ставили в известность о присутствии Богрова в местах высочайшего присутствия.
«В течении моего пребывания в настоящих должностях я и в письменной и словесной форме вел упорную борьбу с излишеим доверием чинов, ведающих розыском, к их секретным сотрудникам», - говорит Курлов. …Утверждение Кулябки о том, что он докладывал мне о решении своем допускать Богрова в места посещений и о том, что Богров был в Купеческом саду, я могу объяснить только стремлением его ослабить свою вину».
Допросы представителей политического сыска об исполнении ими Инструкций о работе с секретной агентурой, ее осторожном использовании в определенных ситуациях показали, что многие пренебрегали данными циркулярами и инструкциями.
В плане охраны Столыпина интересен столько не сам допрос, сколько сведения адъютанта В.Е. Есаулова, данные 13 сентября 1911 г. В своем заявлении он говорит о том, что он был взят Столыпиным в Киев не для охраны, а для личных поручений, что уже в Петербурге он знал, что Столыпин остановится в доме генерал-губернатора, где «мало места» и ему ( Есаулову) надо будет найти себе помещение. Далее он пишет: « Не состоя в охранной службе и не зная детально, как она была организована, я должен по совести сказать, что по моему глубокому убеждению, с момента приезда в Киев, Министр совсем не охранялся. Городским головой был приготовлен для статс-секретаря Столыпина парный открытый экипаж и в нем мы всюду ездили. Я сопровождал во всех поездках министра и меня невольно поражало, как никто из полицейских властей не заботился о его экипаже. С большим трудом мне удавалось провести экипаж министра в линию, ближайшую царским экипажей и таким образом он следовал в районе охраны. Проводя экипаж вперед, я встречал противодействие со стороны Дворцовой полиции. Министра во всех поездках я сопровождал случайно, если бы меня не было около, то он был бы предоставлен сам себе». Далее Есаулов говорит о том, что он обращался ко многим лицам, чтобы выдали ему билет в театр. В то время как билет для Богрова был предоставлен без сложностей, Есаулову пришлось за него побороться. В конце концов он получил не билет, а приглашение с надписью «Асаулов Владимир Евгениевич. партер. кресло 52». Как сообщает далее Есаулов это место было занято, ему предложили другое , достаточно далеко от премьер-министра.
Возникает вопрос явились ли упомянутые действия и бездействия чинов охраны лишь результатом «преступной халатности». Отстранение личной охраны Столыпина от ее непосредственных функций свидетельствуют об определенной заданности того сценария, по которому развертывались события конца августа – начала сентября 1911 г. Эта заданность была не только результатом халатности, пусть и «преступной», а скорее следствием вполне определенного умысла поставить председателя Совета Министров в неловкое и даже унизительное положение.
Расследование было закончено в феврале 1912 г. Трусевич представил Всеподданнейший доклад на Высочайшее имя и один экземпляр поступил в распоряжение Первого департамента.
Вывод Трусевича – необходимость привлечения к уголовной ответственности товарища министра внутренних дел П.Г.Курлова, заведующего охранной агентурой при Дворцовом коменданте полковника А.И. Спиридовича, начальника Киевского охранного отделения, подполковника Н.Н. Кулябко, чиновника особых поручений при товарище министра внутренних дел, вице-директора Департамента полиции М.Н. Веригина. Сенатор указывал «Названные четыре лица допустили превышение и бездействие власти, имевшие весьма важные последствия». Доклад 20 марта был рассмотрен на заседании Первого Департамента Государственного совета. Всем указанным лицам было предложено дать свое объяснения относительно положений, высказанных Трусевичем в Докладе. По поводу этих объяснений и по их обсуждению 11 мая было новое заседание сенаторов. Объяснения Курлова, Спиридовича, Кулябко, Веригина не убедили их, хотя голоса при обсуждении разделились. Прошло решение о начале предварительного следствия по обвинению вышеуказанных лиц в бездействии.
Трусевич стремился быть предельно объективным в своем расследовании. Впоследствии уже на допросе в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства он сказал : “ Для меня, конечно, это было самое тяжелое дело, какое только выпадало на мою долю, потому что, это был можно сказать, вихрь предположений. Высказывались и крайние предположения – о злоумышлении убийства Столыпина ген. Курловым; другие говорили, что абсолютно ничего нет, что это просто примазка Кулябки. В этих пределах надо было найти ту точку, которая отвечала действительности. Было давление со всех сторон, но я считаю, что мы провели это дело довольно удачно. Ни в одну из крайностей не впали, а выяснили хорошую середину, которая дала основание для предания Курлова и его помощника суду за бездействие и превышение власти… я старался вести расследование настолько объективно, а это не особенно часто бывает, что административное расследование вылилось в то самое обвинение, которое было в постановлении Государственного совета. Впоследствии Курлов пытался критиковать доклад Трусевича, утверждая, что он пошел за прессой и в докладе отразил то, что писали газеты.
В марте 1912 г после рассмотрения доклада Трусевича и представленных объяснений «великолепной четверки» в I департаменте Государственного совета, сенаторы приняли решение о необходимости начать предварительное следствие. В июне 1912 г. оно было поручено сенатору первого кассационного уголовного Департамента Н.З. Шульгину.
Соч. Всеподданнейший доклад сентаора Трусевича о произведенном им по высочайшему повелению расследовании деятельности должностных лиц, принимавших участив в осуществлении охраны во время пребывания его императорского величества в Киеве в 1911 г. // В кн. Степанов С.А. Загадки убийства Столыпина. М., 1995.
Лит. Ган Л. Убийство Столыпина. // Исторический вестник. 1914. Т. 135; Аврех А.Я. Столыпин и III Дума. М., 1968; Степанов С.А. Загадки убийства Столыпина. М., 1995; Тайна убийства Столыпина. Сб. документов. М., 2003; История государственной охраны России. Собственная Его Императорского Величества охрана. 1881-1917. М., 2006; Рууд Ч. Степанов С.А. Фонтанка 16. Политический сыск при царях. М., 1993; Убийство Столыпина. Свидетельства и документы. // сост. А. Серебренников. Нью-Йорк. 1989; Сидоровнин Г. П.А. Столыпин. Жизнь за отечество. М., 2002.
Дневники и мемуары: Шульгин В.В. Дни. Л., 1925; Гирс А.Ф. Смерть Столыпина. Из воспоминаний бывшего киевского губернатора // Столыпин А. П.А. Столыпин. 1862-1911. Париж. 1927; Коковцев В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания. 1911-1919. М., 1991; Курлов Г.И. Гибель императорской России. М., 1991; Герасимов А.В. На лезвии с террористами // «Охранка». Воспоминания руководителей политического сыска. М., 2004. т. 2.
Архивы и архивные фонды. Ф. 102 (Департамент полиции); 97 (Управление дворцового коменданта Министерства императорского двора); 271 (Делопроизводство сенаторов М.И. Трусевича и Н.З. Шульгина по рассмотрению действий должностных лиц, принимавших участие в осуществлении мер охраны во время пребывания Николая II в Киеве в 1911 г., по делу убийства министра внутренних дел П.А. Столыпина в сентябре 1911 г. в Киеве); Ф. 435 (Канцелярия товарища министра внутренних дел генерал-лейтенанта П.Г. Курлова. 1909-1911); Ф. 1467 (Чрезвычайная следственная комиссия для расследования противозаконных по должности действий бывших министров и прочих высших должностных лиц. 1917).
З.И. Перегудова
